В последние годы население Японии все активнее стареет и сокращается. Вместе с тем, становятся все более востребованы услуги компаний, которые заботятся об имуществе людей, не оставивших наследников. Помогут они и в тех случаях, когда наследники не желают сами разбираться с вещами умерших.

Джонгджа Хан высыпает из ящика кучу ручек и зажигалок в пластиковый мешок для мусора. Его клиентка, недавно овдовевшая женщина 50 с лишним лет, попросившая не называть ее имени, смотрит за ним, сидя на табурете. Муж женщины погиб в автокатастрофе несколько недель назад. Теперь ей приходится разбирать его вещи в просторной квартире с двумя спальнями в престижном пригороде Токио, Эбису, где они прожили больше 30 лет. У них не было детей, так что некому претендовать на наследство умершего, поэтому ее указания Хан были просты: «Избавиться от всего».
Хан — директор Tail Project, компании, существующей уже более 6 лет. Она базируется в пригороде Токио и специализируется на разборке вещей и расчистке собственности умерших. По мере того, как населения Японии стареет и сокращается, этот сервис становится все более востребован. Сегодняшняя работа несложна. Хан и его команда начали работу в 9 утра, а к часу дня грузовичок, ожидающий у дома, уже будет полон и уедет. Со временем Хан планирует организовать дополнительный бизнес — торговую компанию, которая будет выкупать вещи умерших, паковать в контейнеры и отправлять на продажу на Филиппины.
Компании, подобные Tail Project, все более необходимы в стране, где с каждым годом все больше людей умирает, не оставив наследников. В 2017 году в Японии родились 946060 человек, а умерли — 1340433. Седьмой год подряд население страны сокращается. По некоторым оценкам, за 50 лет население Японии сократится на треть, и этот тренд вряд ли изменится. Экономическая нестабильность приводит к тому, что молодежь все чаще откладывает брак и рождение детей или вообще отказывается от этого. В результате все больше имущества умерших остается невостребованным за отсутствием наследников.

По данным японской Ассоциации профессионалов клининга, в стране сейчас насчитывается около 8000 компаний, которые занимаются разбором имущества умерших, а их совокупный доход составляет около $4,5 миллиардов в год. По мнению экспертов, в ближайшие 5 — 10 лет их число удвоится.
Хан рассказывает о том, как днем раньше разбирал оставшийся без наследников дом в Фукусиме, в 180 милях к северу; следующий заказчик находится в Йокогаме. Хан работает быстро и внимательно. Нераспакованные коробки со скрепками отправляются в мусор. Она находит в ящике небольшой коричневый цилиндр — персональную подпись. «Вам это нужно?» — спрашивает она вдову. Та измученно качает головой: «Нет, спасибо». Персональная печать отправляется в мешок с мусором.
В покинутых домах остается не так уж много вещей, пригодных для продажи. Использованная кухонная утварь, банные принадлежности, старые книги и диски — все это, по большей части, не подлежит перепродаже. Мебель, кроме антикварной, тоже никому не нужна.
50-летняя Хан, закончив в комнате, переходит в кухню. Раньше она была стюардессой в компании Japan Airlines, и сейчас работает с той же быстротой и эффективностью, с которой раньше собирала у пассажиров подносы из-под обеда. Но при этом она излучает мягкую сестринскую теплоту, поддерживая вдову и помогая им справиться с горем. Умение найти общий язык с людьми — необходимость в ее профессии. Ее профессионализм востребован: Хан ездит по всей стране, практически не имея свободного времени.

Заворачивая ставшую ненужной посуду в газеты, Хан рассказывает, что осознала необходимость этого бизнеса, когда умерла ее мать. Будучи стюардессой, она постоянно была в разъездах, зная, что остальные члены семьи тоже вряд ли будут заниматься имуществом умершей. Тогда она поймала себя на мысли, что не отказалась бы нанять кого-нибудь, кто помог бы решить эту проблему. Несколько лет спустя друг Хан упомянул в разговоре с ней, что ищет новые возможности для бизнеса после землетрясения и цунами, случившихся в марте 2011 года, и последовавшего за ними экономического спада. Он показал Хан статью о бизнесе «чистильщиков умерших» и задумчиво спросил: «Может, мне этим заняться?» «Не надо, — ответила Хан. — Я этим займусь». Вскоре она открыла свою компанию.
Прийти в этот бизнес несложно, объясняет Хан. Нужно получить лицензию продавца подержанных товаров и несколько сертификатов, связанных с уборкой и очисткой, с прохождением соответствующего обучения. Иногда ей приходится работать в домах, где не так давно найдены тела людей, чьей жизнью никто не интересовался, и о чьей смерти узнали случайно, много времени спустя.

По данным главы Ассоциации профессионалов клининга Хидето Коне, на квартиры умерших в одиночестве сегодня в Японии приходится около 30% клининговых услуг для умерших. «Дома-призраки», покинутые пожилыми обитателями, составляют еще 20%. В остальных случаях услуги клинеров заказывают родственники: по словам Хан, в таких случаях ей не так часто приходится видеть искренние проявления горя. «Родня приходит за ценными вещами, остальное их не интересует», — говорит она.
Как правило, заказчики платят Хан и ее коллегам от $2200 до $3200 за однодневную работу, но цена может доходить до десятков тысяч, в зависимости от объема работы и затраченного времени. Переработка мусора в Японии — дело дорогостоящее, возможно, из-за этого рынок подержанных товаров в стране переполнен. В 2016 его объем составил около $16 миллиардов. 10,5% рынка приходится на подержанную одежду, 13,5% — на вещи известных марок — к примеру, сумки Louis Vuitton и часы Rolex.

Магазины секонд-хэнд растут в Японии, как грибы. Одна из самых успешных сетей, EcoRing Co., имеет 78 магазинов по всей стране. Многие из этих магазинов имеют свой сбственный бизнес п расчистке квартир умерших. В этом бизнесе подвизаются даже буддистские монахи. «Люди идут к монахам за молитвами после смерти родных, — рассказывает редактор отраслевого журнала Рина Хамада. — И монахи приходят к ним в дом и разбирают имущество покойных». Некоторые сети магазинов секонд-хэнд работают напрямую с монастырями, выкупая у них имущество.
В Японии работают многие онлайн-приложения, для покупки подержанных вещей с рук. Самые популярные — Cash и Mercari Inc. Последнее представляет собой онлайн-блошиный рынок, акции которого активно растут.

По словам Хамады, повторное использование вещей — исконная традиция японцев. «Даже в эпоху Эдо — период экономического роста с 1603 по 1868 год — изношенное кимоно считалось обычным использовать в хозяйстве для других задач. Все изменил экономический бум ХХ века — люди забыли традиции и только покупали, покупали и покупали». По ее мнению, лишь после землетрясения и цунами 2011 года японцы, активно помогавшие людям, оказавшимся в зоне катастрофы, задумались о повторном использовании вещей.
… Тем временем грузовичок Хан, стоящий под окнами квартиры вдовы, практически полон. Хан говорит о своих планах купить второй и о создании бизнеса по продаже вещей за границу. Международный рынок для японских подержанных товаров куда шире, чем внутренний. По словам Хан, эти вещи хорошо продаются в Африку, но еще более многообещающий рынок — Филиппины, где обожают японские товары из-за устойчивых представлений об их высоком качестве. «Даже если товар сделан в Китае, но использовался в Японии, его возьмут с большой охотой», — говорит она.
За последние годы японские компании, торгующие подержанным товаром, открыли не менее 62 магазинов в Юго-Восточной Азии. Так, крупный ритейлер Don Don Down, помимо 47 магазинов в Японии, имеет еще 10 в Камбодже, а еще один ритейлер, Boofoff Corp., открыл три огромных магазина подержанных японских вещей в Куала-Лумпуре.

Каждый год из Японии уходят в страны регионатысячи контейнеров подержанных вещей для местных мелких торговцев. Среди товаров — мебель, одежда, домашняя утварь. Ведущий японский экспортер подержанных товаров Hamaya Corp. в 2017 году отправил в страны ЮВА 2465 трехтонных контейнеров с велосипедами, инструментами (в Камбодже популярны японские электропилы) и домашней техникой — от миксеров до холодильников.
Этим бизнесом занимаются и мелкие торговцы. В 20 милях от Токио, в Ямато, 67-летний Тецуаки Мураока самостоятельно скупает подержанную домашнюю технику и инструменты, отправляя их контейнерами на Филиппины.

Хан — любимый клиент Мураоки. Вещи из дома вдовы она отправляет прямиком ему. Для него они практически ничего не стоят: весь грузовик обходится в 700 йен — чуть больше $6.

По мнению Хан, однако, филиппинский рынок — это ненадолго. Точно такой же бум японского секонд-хэнда недавно наблюдался на рынке Таиланда, но страна стала богаче, и рынок схлопнулся. Впрочем, по мнению Хан и Мураоки, в этом случае можно будет переключиться на Камбоджу.
«Пока будет существовать пропасть между богатством и бедностью, будет существовать рынок подержанных вещей», — говорит Хамада. Впрочем, она переживает, что конкуренцию продавцам японского секонд-хэнда могут составить китайские дешевые производители. Между тем, поток ненужных вещей от Хан и ее коллег будет только увеличиваться по мере старения и сокращения населения. И Хан смотрит в будущее с оптимизмом, несмотря на мрачный характер своего бизнеса. «Не могу сказать, что я к нему привыкла, — говорит она. — И все же я к нему привыкла».